Покровский собор в Измайлове имеет удивительную судьбу. Построенный в уникальной царской резиденции в далеком XVII веке, он запечатлел в себе, словно каменная летопись, все самые славные и самые трагические эпохи русской истории.

В древности в густых, дремучих лесах близ будущего села Измайлова проходила дорога, которая связывала владимиро-суздальские земли с запад­ными – смоленскими и брянскими. По ней ездили и Владимир Мономах, и его сын Юрий Долгорукий в те времена, когда и Москвы еще не было. А потом эта дорога соединила Москву с Суздалем. Стромынкой она была названа после того, как преподобный Сергий Радонежский по просьбе Димитрия Донского основал в 1378 году Успенский монастырь в селе Стромынь, лежавшем подле этой дороги. В первой четверти XIV века лес в восточных окрестностях Москвы принадлежал слуге Ивана Калиты – Васильцу, который промышлял в нем бортничеством. По его имени был назван Васильцев стан, где лес потом частично вырубили и завели села. К Васильцеву стану, как утверждали дореволюционные историки, и относилось древнее село Измайлово.

Начальная история Измайлова очень туманна и противоречива. Множество дискуссий идет о происхождении его имени, и существует несколько путанных, взаимоисключающих версий. Часть исследователей предполагают, что оно произошло от фамилии ранних владельцев, которыми могли быть бояре Измайловы, ведшие свой род от знатного татарского выходца Ивана Шая. В XIII веке он перешел на службу к рязанскому князю, принял крещение, и его внук звался Измаилом, от которого пошли Измайловы. А может быть, Измайлово вовсе было названо не от фамилии. Маститый историк И.М. Снегирев признавал, что «доселе наверное не известно, от чего получило свое название Измайлово» и считал возможным, что имя Измайлово перекочевало в Москву из Нижнего Новгорода: когда царь Алексей Михайлович завел здесь грандиозное хозяйство, потребовалось множество рабочих, и он переселил сюда крестьян из села Измайлово Нижегородской губернии. Можно встретить и такое оригинальное мнение, что Измайлово было названо по имени любимого шута царя Алексея Михайловича – Измаилки.

Все это лежит в области гипотез. Достоверная история Измайлова и его владельцев начинается со времени правления Ивана Грозного. После женитьбы на Анастасии Романовне царь пожаловал брату своей жены, боярину Никите Романовичу Захарьеву-Юрьеву, Измайлово с деревнями в вотчину – в наследственное родовое владение. (Кстати, тогда же царь пожаловал ему и село Рубцово, где потом тоже находилась царская резиденция Романовых.) О времени пожалования тоже нет единых мнений. Наиболее вероятно, что это произошло в 1550 году, когда царь решил расселить в пределах Москвы свою «избранную тысячу», то есть окружить Москву вотчинами особо преданных ему людей, чтобы в любой момент их можно было срочно созвать в столицу. Среди «избранных» был и царский шурин. Есть и другое мнение, основанное на записях в писцовых книгах, что Измайлово принадлежало боярину Никите Романовичу с 1573 года, поскольку оно упоминается письменно в 1570-х годах как его вотчина.

Так или иначе, владельцем Измайлова стал боярин Никита Романович, отец патриарха Филарета и дед первого царя из династии Романовых – Михаила Федоровича. Кстати, именно он основал в Москве Никитский монастырь, давший имя Большой и Малой Никитским улицам, и вообще оставил по себе очень добрую память. В своей новой резиденции царь предавался охоте и садоводству. По легенде, ему, а не Борису Годунову, царь Феодор Иоаннович будто бы намеревался оставить престол, что вызвало лютую ненависть Годунова к Романовым.

Никита Романович умер в 1586 году, оставив семерых сыновей. По имени деда, Романа Юрьевича Захарьина, они получили фамилию Романовы и при Борисе Годунове были подвергнуты страшной опале: их обвинили в замысле отравить царя. Старший брат Федор Никитич был насильно пострижен в монахи с именем Филарет. Измайловская вотчина еще год принадлежала Михаилу Никитичу, но потом и он был сослан, и умер в изгнании. Младший, болезненный Иван Никитич по прозвищу Каша вернулся в Москву из двухлетней ссылки и укромно прожил в ней до смерти Годунова. Лжедмитрий I вернул ему родовую вотчину и пожаловал в бояре, а потом он вошел в правительство Семибоярщины.

Измайлово тоже «участвовало» в сражениях Смутного времени. В 1609 году полководец Михаил Васильевич Скопин-Шуйский поставил близ Измайлова небольшое деревянное укрепление и разбил отряд поляков. Часть ученых считает, что вотчина вернулась во владение Романовых и стала принадлежать Ивану Никитичу не позднее 1623 года. И все же вероятней, это чуть произошло раньше. О том свидетельствует факт основания в Измайлове Покровской церкви.

С избранием на русский престол Михаила Романова боярин Иван Никитич, приходившийся ему дядей, стал одним из самых близких к царю лиц. В это время в Измайлове появилась первая деревянная Покровская церковь о трех главах-шатрах. Считают, что она была сооружена не позднее 1640 года, то есть при жизни Ивана Никитича. А вот основана она была в 1619 году в честь победы над польским королевичем Владиславом, претендовавшим в Смуту на русский престол. Победа была одержана в ночь на праздник Покрова 1 октября 1618 года, когда Владислав вместе с гетманом Сагайдачным попытался приступом снова взять Москву и предпринял решительный штурм стен Белого города в районе Тверских ворот, которые, кстати, поручено было охранять Ф.Ф. Пушкину, предку поэта, и у Арбатских ворот, защищавшихся князем Д.М. Пожарским. В ту ночь вражеские войска были напрочь отброшены от стен Москвы – это было фактическое окончание Смутного времени. В победе москвичи увидели зримый знак покровительства Пресвятой Богородицы. Это была первая военная удача Романовых, которые в своей резиденции в Рубцове и построили благодарственную Покровскую церковь. По царскому примеру тогда же появились Покровские церкви в Медведкове – вотчине князя Пожарского, в Филях – вотчине Мстиславских и в Измайлове – вотчине боярина Ивана Никитовича Романова.

В 1640 году Иван Никитич умер, оставив Измайлово сыну, Никите Ивановичу, которого называли «первым богачом после царя». В его доме водились книги, часы заморские, музыкальные инструменты, слуги в ливреях. Более того, боярин пожелал кататься по водам Яузы и Серебрянки, для чего выписал себе из Англии ботик. Этот-то знаменитый ботик, «дедушку русского флота» и обнаружил потом в Измайлове юный Петр I. И именно Никита Иванович, не прекращая охоты, заложил великое будущее Измайлова и завел здесь передовое хозяйство, которое стало предшественником грандиозного экономического эксперимента царя Алексея Михайловича. 

В 1654 году после смерти боярина Никиты Ивановича Измайловская вотчина отошла в казну и стала царским владением. Ее территория простиралась от Черкизова на севере до Гиреева и Кускова на юге. Сначала Алексей Михайлович только охотился здесь, но в 1660-х годах, после Медного бунта и войны с Польшей, когда отечественная экономика была в упадке, решился на отважный шаг – устроить здесь образцовое экспериментальное хозяйство. Его значение нельзя сводить исключительно к сельскохозяйственным экспериментам. Набожный царь создавал здесь поистине райский островок.

Сад на Руси издревле назывался раем: в мировоззрении средневекового человека сад считался образом Эдема. Москва как Третий Рим, как мировая православная держава, устраиваемая во образ Небесного града – Царствия Божия, уподоблялась раю и через свои благоухающие сады. Оттого для садов в Москве тщательно выбирались подходящие, глубоко символические места: помимо Кремля и Замоскворечья, устроенных во образ Гефсиманского сада, это были государевы резиденции, в том числе и Измайлово. В них обязательно должны были находиться яблони, как символ древа познания добра и зла, и виноград – образ Самого Христа. В Москве с виноградом были понятные трудности, которые пытались решить двумя путями. Во-первых, заменой винограда на крыжовник, прозванным «северным» или «русским» виноградом. Такую замену придумал Аверкий Кириллов, ведавший царскими садовниками, чьи знаменитые палаты стоят на Берсеневской набережной. Кстати, крыжовник именовали на Руси «берсенем». Возможно, он и дал название московской набережной. Во-вторых, попытками развести собственный виноград, что и делалось в Измайлово.

Главные московские сады находились в Кремле. Их называли «красными», услаждающими красотой ярких цветов и необыкновенным ароматом душистых растений. Древние сады обязательно должны были благоухать и поражать воображение необычным, чудесным, а также услаждать слух, для чего на деревьях развешивались клетки с певчими птицами. Аналогичные сады создавались и в царских резиденциях.

Алексей Михайлович решил устроить в Измайлове образцовое хозяйство нового типа, чтобы собрать в нем лучшее, что могла тогда иметь Россия из своего и импортируемого, и распространить этот опыт по всей стране, а также избавиться от дорогостоящего импорта шелка, лекарств, хлопка, пряностей, научившись разводить все это у себя. Подобные новшества могли плохо восприниматься невежественной публикой, а царский сад был не только передовым, но и свободным от всяких мнений. Царь придавал свой авторитет всему, что росло в его саду, и, главное, подавал пример для повсеместного подражания – недаром он щедро раздавал семена своим приближенным. Измайлово считается едва ли не первым в Европе примером, когда царская резиденция одновременно была и образцовым вотчинным хозяйством.

Здесь было все: огромные пашни с хлебом, причем зерно на первый посев взяли у патриарха в благословение, оранжереи с теплицами, кишащие дорогой рыбой пруды, которым царь сам дал названия – Лебедянский, Серебряный (по преданию, его дно и берега были выложены серебром), Виноградный, Просяной… Летом царевны сами пускали в пруды рыбок и очень любили их кормить. Был еще Зверинецкий пруд для большого зверинца, где водились леопарды, рыси и даже белый медведь, а главное, лев и львица, подаренные царю Алексею Михайловичу персидским шахом. На птичьем дворе расхаживали дивные павлины, напоминавшие сказочных птиц. Одновременно Измайлово имело и чисто хозяйственное назначение. Например, в Пиявочном пруду разводились пиявки в лечебных целях, а Стеклянный пруд был выкопан для производственных нужд стекольного завода, для которого царь выписал из Европы мастеров «самых добрых», работавших в традициях венецианских стеклодувов. Они изготовляли посуду для царского стола и дорогие изделия для подарков.

Главной же мечтой был собственный виноград. В августе 1665 года астраханский садовник Василий Никитин привез в Москву первые виноградные кусты, и высшей царской гордостью стал Виноградный сад с беседками, увитыми виноградной лозой. Это был первый виноград, разведенный в Москве. Далее следовали Вишневый, Грушевый, Сливовый и даже Тутовый сад, где выращивали шелковичные деревья. В парниках и оранжереях росли дыни и арбузы, грецкие орехи, миндаль, кизил, перец, пряности, мак, хлопок и даже финиковые пальмы. В саду на берегу Серебрянки разводили шиповник, барбарис, крыжовник, сирень, различные сорта яблонь. В садах выращивались и редкие лекарственные травы, что сделало Измайлово предшественником Ботанического сада. Царь строго соблюдал московскую религиозную традицию своего сада: здесь выращивались удивительные редкие и заморские растения. Приглашенные голландские и немецкие садовники разводили особо душистые цветы, белые лилии, махровые пионы, тюльпаны, гвоздики. Все это диво, изобилие и благоухание символизировало изобилие райского сада, Божию благодать и чудо.

Однако царь-новатор заинтересовался и иностранными садами. В Измайлове был устроен один из первых в России регулярный сад с обманными перспективами, лабиринтом «Вавилон» и фонтанами в виде звериной пасти, из которой била вода. Его сравнивали с лучшими садами Европы, иностранцы дивились, и Измайлово называли «новым Версалем» царя Алексея Михайловича, к великому удовольствию русского монарха. Для своего уникального хозяйства царь выписал опытных садовников и агрономов из русских областей и монастырей, а также специалистов из Европы. Причем для возделывания каждого вида растения был призван работник из той местности, где их традиционно возделывали. Из Астрахани переселили умельцев выращивать арбузы, льноводов – из Пскова, выращивать лекарственные травы и разводить цветы пригласили европейских мастеров. А для возделывания винограда из Киева приехал садовник Межигорского монастыря старец Филарет, которого поселили в кремлевском Чудовом монастыре, сопровождать старца в поездках к измайловским виноградникам царь доверил своему другу боярину Артамону Матвееву. Сей боярин приложил немало сил к процветанию Измайлова, став фактическим его опекуном, и ведая всем, от строительства местных храмов до поступления семян. В качестве же рабочих рук, обслуживавших это гигантское хозяйство, Алексей Михайлович приказал переселить в Измайлово дворцовых крестьян из Костромского и Владимирского уездов. Причем велел отбирать «добрых, радетельных и не гордых» и разведать «подлинно, чтобы воров не было». В 1676 году для слободы этих переселенцев в Измайлове построили приходской храм в честь Рождества Христова.

В 1660-х годах парадная резиденция в Измайлове превратилось в остров: из-за выкопанных прудов государев двор, где стояли дворец и деревянный Покровский храм, оказался в прямом смысле слова на острове, окруженном водой. На него попадали через каменный арочный мост, который вел к парадной Мостовой башне. В ее нижнем ярусе располагалась караульня, а в среднем ярусе часто проходили заседания Боярской думы, когда Алексей Михайлович пребывал в Измайлове, отсюда ее второе название — Думская башня. В самом же верхнем ярусе, где была звонница Покровской церкви, будто бы находилась царская молельня, а также дозорная, откуда караульные следили за окрестностями и принимали сигналы об опасности.
В 1665 году на парадной части государева двора среди садов был построен сказочный деревянный дворец, имевший, по рассказам очевидцев, 300 башен. Царь Алексей Михайлович всегда ездил в Измайлово к обедне на храмовые праздники и останавливался во дворце. А царица Наталия Кирилловна любила проводить здесь лето. Издавна существует мнение, что в Измайловском дворце родился Петр I. И будто бы в честь его рождения Алексей Михайлович приказал построить в Измайлово каменный Покровский собор на месте деревянного. 

Рождение Петра в Измайлове – пока еще тема научных дискуссий, хотя иные ученые считают этот факт вполне доказанным. Местом рождения первого русского императора еще называют и Петровско-Разумовское, и Коломенское, хотя почти никто не сомневается, что он родился в Кремле. А вот величественный собор в Измайлове на государевом дворе уже был необходим, когда близ старого деревянного храма не только выросла громадная вотчина, но и появилась царская парадная резиденция. Строительство великолепного собора должно было увенчать весь замысел набожного царя, осенить его Измайлово. В мае 1671 года Артамон Матвеев заключил подряд с артелью муромских и ярославских каменщиков на строительство нового Покровского собора. Это было за год до рождения Петра I.

Расхожа легенда, что по предложению Артамона Матвеева каменный Покровский собор был построен по образу Успенского собора Московского Кремля. Он возводился намеренно огромных размеров, чтобы совершать в нем праздничные богослужения во время приема государевых гостей. Подтвержденная же документами версия гласит, что за образец был принят Покровский собор Александровой слободы, как храм старинной царской резиденции. Однако выстроенный пятиглавый собор действительно больше напоминал кремлевский Успенский собор.

Строил его царский архитектор Иван Кузнечик, тот самый, который возвел по желанию Алексея Михайловича и по просьбе его духовника отца Андрея Постникова замечательную церковь святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке. И в Покровском соборе храмовые закомары и барабаны украсили узорчатые поливные образцы «павлинье око» знаменитого белорусского мастера Степана Полубеса. Внутреннее убранство собора было оформлено в традициях того времени: еще была настенная роспись (лишь при царевне Софьи появилась мода вовсе не расписывать стены), но с великолепным иконостасом, в котором сосредотачивалась вся красота и благолепие храмового интерьера. (Теперь мы видим восстанавливаемый иконостас совсем иным, а о подлинном огромном пятиярусном иконостасе 1679 года, пропавшем в советские годы, можно судить только по эпохе, да по именам мастеров, изготовивших и расписавших его.) Первыми были приглашены царские мастера Оружейной палаты, в их числе Карп Золотарев, создавший чуть позднее дивный иконостас Покровской церкви в Филях; Василий Познанский, расписывавший дворцовую Распятскую церковь в Кремле; Федор Зубов, участвовавший в росписи кремлевского собора 12 апостолов и Верхоспасского собора при Теремном дворце. А для Покровского собора Зубов написал храмовый образ Покрова Богоматери. Сил москвичей для росписи огромного храма не хватило, и тогда были приглашены лучшие иконописцы из Ярославля, Костромы, Троице-Сергиева монастыря – всего над росписью Покровского собора трудились 40 мастеров. Примечательно, что его иконостас был сделан по древнему до-никоновскому образу – без Распятия наверху, но, по всей вероятности, его рама все же была украшена пламенеющей резьбой, символизировавшей плоды и изобилие райского сада, как это было в современном ему иконостасе кремлевского Архангельского собора или чуть позднее в церкви Покрова в Филях. Ведь недаром по внутреннему убранству Покровский собор считался лучшим в Москве. В самом его центре стояло расписное патриаршее место, а на западной стороне были устроены хоры для царской семьи, что свидетельствовало о статусе собора. Роль колокольни исполняла Мостовая башня – звонницу устроили в ее верхнем ярусе.

В январе 1676 года в самый разгар работ Алексей Михайлович скоропостижно умер, и отцовский замысел окончательно воплощал царь Федор Алексеевич. Он приказал сделать собор еще более величественным и богато украшенным. Покровский собор прославился своими размерами. Пять его мощных луковичных глав считаются самыми большими куполами в Москве. Оттого он и напоминал кремлевский Успенский собор и Смоленский собор Новодевичьего монастыря. Потом он сам стал образцом, который копировали в других русских городах.

1 октября 1679 года в канун праздника Покрова патриарх Иоаким торжественно освятил собор в присутствии царя Федора Алексеевича. С тех пор в храмовый праздник в нем служили патриархи Иоаким и Адриан, а по преданию, здесь порой совершал богослужения и святитель Димитрий Ростовский.

Святыней Покровского собора стала чудотворная Иерусалимская икона Богоматери. По преданию, прототип этого образа был написан апостолом и евангелистом Лукой в Гефсимании, и он был самым первым из всех икон Богоматери, созданных им. Эту икону святой Лука написал в 15-й год по Вознесении Господнем и в год Успения Пресвятой Богородицы для иерусалимской общины христиан – отсюда и название. В 453 году икона была перенесена из Иерусалима в Константинополь. После нашествия руссов на Херсонес (Севастополь) византийский император преподнес копию Иерусалимской иконы в дар святому князю Владимиру, который даровал ее новгородцам, когда они приняли христианство. Святыня пребывала в Софийском соборе Великого Новгорода, но в 1571 году Иван Грозный перенес ее в Москву, в Успенский собор. С подлинной Иерусалимской иконы и был сделан список для Измайловского собора в конце XVII века. А кремлевская святыня бесследно пропала из Успенского собора после нашествия Наполеона. Встречается утверждение, что она была увезена неприятелем в Париж и ныне хранится в Соборе Парижской Богоматери. Так или иначе, в Кремле ее заменили точным списком, который прежде хранился в кремлевской церкви Рождества Пресвятой Богородицы, что на Сенях.

Измайловская Иерусалимская икона особо прославилась исцелениями во время страшной чумной эпидемии в Москве в 1771 году. После этого ее стали почитать чудотворной. А в сентябре 1866 года она помогла остановить холерную эпидемию, надвигавшуюся на Москву с юга. Жители южных окраин Москвы попросили отпустить к ним эту икону для совершения молебнов и вознесения общей молитвы перед ней. В особом ковчеге на руках чудотворный образ пронесли с крестным ходом из Измайлова через Коломенское, Нагатино, Новинки и Дьяково, где перед ней беспрестанно совершались молебны, после чего эпидемия остановилась. Более того, в селе Дьякове близ Коломенского в день пребывания святыни чудесно исцелилась от слепоты семилетняя крестьянская девочка, из семьи старообрядцев, которую мать втайне от родных привела поклониться православной чудотворной иконе и сама усердно помолилась перед ней. На глазах у девочки появились слезы, а потом она прозрела. После этого многие старообрядцы поклонились иконе, дав обещание вернуться в Православную Церковь.

Престольный праздник собора Измайлова приходится на осеннюю пору, считавшуюся лучшим временем для совершения свадеб. Осенью сюда всегда приезжали царевны и по традиции молились в Покровском соборе о счастливом замужестве. По старинному поверью, такая девичья молитва будет услышана Пресвятой Богородицей, если молитвенница вознесет ее именно в Покровской церкви и затеплит свечу перед храмовым образом. А ведь царевны были обыкновенными девушками.

Царь Федор Алексеевич, имевший великую охоту к строительству, принялся сооружать в Измайлове обширный новый государев двор с хоромами. Тогда был построен, еще более причудливый деревянный дворец с резными крыльцами и резными гребнями, украсившими его кровли. В 1678 году царь основал при этом дворце деревянную домовую церковь святого Иоасафа, царевича Индийского. По одной из версий, этот святой был небесным покровителем недавно почившего патриарха Иоасафа II, в честь чего и появились в Москве два посвященных ему храма – в Измайлове и в Новодевичьем монастыре.

Царь Федор Алексеевич проводил в Измайлове лето. После его смерти в 1682 году Измайлово становится любимой резиденцией царевны Софьи, обожавшей сады. Однако она не продолжила в нем отцовское дело, а страстно увлеклась городскими садами, зато в 1683 году построила в Измайлово каменную церковь святого Иоасафа, которую считают первым образцом московского или «нарышкинского» барокко. Однако религиозный характер Измайлова все более уступал место светскому.

Кроме царевны Софьи, здесь жил ее брат царь Иван Алексеевич, соправитель юного Петра, но главные станицы истории Измайлова связаны с именем самого Петра I. Как считается, после смерти отца он здесь никогда не жил, но часто гостил у брата. Здесь он бывал в детстве, читал и пел на клиросе Покровского собора, здесь проходили маневры и баталии петровских потешных полков. Здесь же, в Измайлово, на льняном дворе молодой Петр нашел английский ботик боярина Никиты Ивановича. Починить его взялся голландский корабельный мастер Брандт, участвовавший еще в строительстве первого русского корабля «Орел», сожженного по приказу Стеньки Разина. И Петр с восторгом плавал на ботике по Яузе и Измайловским прудам, потому что сей ботик, в отличие от русских судов того времени, мог плавать против ветра. Кстати, когда в Измайлове Петру стало тесно, он перенес свои плавания на озера села Косино и, по преданию, в память о том подарил местной церкви чудотворную Моденскую икону.

Здесь же, в Измайлово, в 1689 году поймали сторонника Софьи, начальника Стрелецкого приказа Федора Шакловитого, участвовавшего в заговоре против Петра. После опалы Софьи Петр подарил Измайлово своему брату Ивану, где расположилась его загородная резиденция. По другой версии, он сперва ненадолго заточил здесь Софью, потом перевел ее в Новодевичий монастырь, и тогда только предоставил Измайлово Ивану Алексеевичу. А после смерти брата в 1696 году отдал владение вдове Прасковье Федоровне, которая поселилась тут с дочерьми Екатериной (матерью Анны Леопольдовны, будущей регентши престола при малолетнем Иоанне Антоновиче), Прасковьей и Анной – будущей императрицей Анной Иоанновной, которая провела в Измайлове свое детство и полюбила его на всю жизнь.

Однако Петр не забывал Измайлово. Он принимал здесь иностранных послов и объявил Измайлово заповедником. Когда ему сообщили, что в Измайловских лесах появились вольные охотники, он кратко распорядился отсылать таковых в Преображенский приказ. 

И все же, когда столица была перенесена в Петербург, значение Измайлова упало – оно превратилось в тихую загородную резиденцию. Лишь в короткое царствование Петра II в нем снова закипели охотничьи страсти – юный государь предавался здесь охоте все время своего пребывания в Москве. Затем в Измайлово возвратилась со свитой царственная Анна Иоанновна и после коронации в апреле 1730 года провела лето в Измайловском дворце, где принимала восточных послов из Хивы и Бухары. Близ дворца встали лагерем оба лейб-гвардейских полка – Преображенский и Семеновский. Однако, не доверяя им и опасаясь переворота, ибо популярностью у них она не пользовалась, Анна Иоанновна в том же 1730 году создала себе из «верных людей» – «из лифляндцев, эстляндцев, курляндцев и прочих нацей иноземцев и из русских», – третий гвардейский полк, названный по ее резиденции Измайловским. Командование им было поручено графу Левенвольду, а в 1735 году императрица приняла на себя звание полковника Измайловского полка. К чести своей, он немало послужил Отечеству в дальнейшем.

В Измайлове Анна Иоанновна иногда собирала Сенат, причем его заседания проходили в той же Мостовой башне, где при Алексее Михайловиче заседала Боярская дума. Оттого башня получила очередное прозвище – Сенатская. Еще императрица пожелала иметь в Измайлове новый зверинец, один из крупнейших в Европе. И сама нередко охотилась в Измайловских лесах вместе с Бироном.

Наконец, в Измайлово прошли детские и юные годы будущей императрицы Елизаветы Петровны. Она получила хорошее религиозное воспитание, была очень набожной, особенно любила слушать церковное пение и регулярно посещала Покровский собор. Предание гласит, что позднее Елизавета приказала провести в Измайлове Главную аллею, которая вела в село Перово к ее фавориту графу А.Г. Разумовскому. А еще для нее построили в Измайлове Охотничий замок, так как царственная дочь Петра тоже любила охоту и предавалась ей с племянником Петром Федоровичем, будущим императором Петром III.

Екатерина II Измайлово не жаловала. При ней снесли обветшавший деревянный дворец и разобрали арочный мост, уцелела только Мостовая башня. К тому времени от измайловского хозяйства не осталось и следа, даже пахотная земля была роздана крестьянам под денежный оброк. Измайлово превратилось в придворное охотничье угодье. В 1780 году грозовая молния ударила в главу церкви святого Иоасафа, словно в предупреждение о грядущих тяжелых временах.

В 1812 году Измайлово захватил Наполеон. Его полчища разграбили и осквернили Покровский собор, где они разжигали костры, чтобы согреться от осеннего холода. Чудом сохранился иконостас собора, но от огня треснул свод храма и накренился главный купол. Богослужения были прекращены, и потом собор долго не восстанавливался. И его, и само Измайлово ждали большие перемены.

В 1837 году исполнялось 25-летие Отечественной войны, и в Москву на торжества приехал император Николай I. Он посетил Измайлово и сделал поистине царский подарок на юбилей героям 1812 года: решил отдать свое родовое владение под военную богадельню для инвалидов Отечественной войны. Согласно уставу, в нее принимали на призрение отставных офицеров и нижних юнкерских чинов, получивших на войне увечья, больных или старых, не имеющих возможности по этим причинам самим «снискивать себе пропитание трудами». Здесь должны были обрести приют и врачебную помощь герои Бородина и Тарутина, Малоярославца, Красного, взятия Парижа, но потом к ним прибавились инвалиды Крымской, Турецкой и других войн, которые вела дореволюционная Россия. Богадельня получила имя Николаевской по имени своего основателя.

Строить ее государь поручил своему любимому архитектору К.А. Тону, который только что победил на конкурсе проектов храма Христа Спасителя, возводимого тоже в память Отечественной войны. Однако в отличие от того храма здесь чутье гениальному мастеру отказало. Постройка Николаевской богадельни всеми была признана неудачной. Он пристроил вплотную к собору с трех сторон – северной, южной и даже восточной алтарной части – три многоэтажных корпуса, сообщающихся с храмом; снеся два прекрасных храмовых крыльца, он соединил южную и северную стены собора внутренними воротами с корпусами богадельни, чтобы лежачие инвалиды могли при открытых дверях слушать службу в храме. Так Покровский собор стал домовым храмом Николаевской богадельни, но был совершенно обезображен этими нелепыми пристройками. Зато его тогда же прекрасно отреставрировали приглашенные живописцы Петербургской императорской академии художеств, а возглавлял работы друг художника Тропинина – А.С. Ястребилов. Москва обязана ему и созданием знаменитого Московского училища живописи, ваяния и зодчества, выросшего из «натурного класса» художников, который Ястребилов основал в 1832 году.

Восстановленный Покровский собор был освящен в 1847 году, хотя часто называют и другую дату – 1849 год, поскольку в апреле того года была торжественно освящена Николаевская богадельня в присутствии императора Николая I и великого князя Александра Николаевича. Статус богадельни подчеркивался тем, что в ней устроили царские парадные покои на случай, если государь или члены его семьи пожелают навестить призреваемых.

При этом Измайлово посещали все желавшие. Здесь побывали все его историки, в том числе А.Ф. Малиновский, И.Е. Забелин и И.М. Снегирев, видевший тут потомственных садовников и бывших смотрителей зверинца, упраздненного в начале XIX века. Александр Дюма приехал в Измайлово искать место, где Петр I нашел легендарный ботик, а И.А. Бунин особенно восторгался церковью святого Иоасафа, которой оставалось жить считанные годы.

После Октябрьской революции Николаевская богадельня была закрыта, а в 1927 году затворились двери и Покровского собора. Еще в июне 1922 года собор как памятник истории осмотрели члены Комиссии по изучению старой Москвы Московского археологического общества вместе с А.М. Васнецовым. Они отметили хорошее состояние иконостаса времен царя Федора Алексеевича, уцелевшего при Наполеоне. Однако уже в 1928 году наиболее ценные иконы исчезли, лишь святыня храма, чудотворная Иерусалимская икона, была передана в измайловский храм Рождества Христова. Иконостас уничтожили, а богатую утварь и убранство собора, по свидетельству старожилов, вывозили подводами. В Покровском соборе разместился архив НКВД, потом овощной склад, причем из оставшихся образов пророческого и праотеческого ярусов иконостаса сделали полки для ящиков. Только в 1960-е годы часть уцелевших икон передали музею древнерусской живописи имени Андрея Рублева в Спасо-Андрониковом монастыре. А состояние бесценного Покровского собора тогда сильно взволновало художника Павла Корина, и он писал в газетах о необходимости сохранить сказочные изразцы, «открытые всем ветрам и дождям», и соорудить навесы над единственным (западным) крыльцом, оставшимся после постройки богадельни. В народе бродили слухи о тайниках и подземных ходах под собором, где будто бы хранились клады с несметными сокровищами и старинным оружием.

Медленная реставрация интерьера собора началась в 1980-х годах, когда здание готовили под концертный зал.

А на самом острове вместо богадельни вплотную к собору расположился один из первых в Москве «рабочих городков» имени Баумана – революционный опыт по социалистическому общежитию. В 1923 году эту территорию отдали заводу «Салют», который приспособил корпуса бывшей богадельни под традиционные коммуналки, но с полностью обеспеченной сферой обслуживания: рядом были школа, поликлиника, магазин, библиотека, ясли. Церковь святого Иоасафа закрыли в 1930 году и вскоре снесли.

В 1935 году согласно известному Генплану реконструкции столицы подмосковное Измайлово вошло в черту Москвы, да еще и в привилегированный Сталинский район. В годы Великой Отечественной войны здесь находился военный аэродром, защищавший Москву от налетов, а также секретный бункер Сталина.

После войны остатки «рабочего городка» на острове расселили и передали здания учреждениям. С 1987 года здесь расположился филиал Государственного Исторического музея. Уже на следующий год на Мостовой башне поднялся трехцветный флаг, ибо в Измайлове шли занятия исторического общества «Россия молодая». Это благое начинание было добрым предзнаменованием: в ноябре 1991 года была зарегистрирована православная община Покровского собора, а в 1994 году его здание возвращено Церкви.

Теперь великолепные чешуйчатые купола Покровского собора, похожие на крупные черные грозди, возвышаясь над кронами деревьев, служат путеводной звездой к храму для каждого, кто хочет его посетить. Внутри собор прекрасно отреставрирован, хотя и не полностью, зато ему вернули несколько уцелевших образов старого иконостаса, что находились в музее Спасо-Андроникова монастыря, и они нуждаются в дорогостоящей реставрации. Главной же радостью стало возвращение чудотворной Иерусалимской иконы, которая находится на правом столбе храма. Ей можно вновь поклониться и затеплить свечу. Особенно перед ней молятся о детях или в самых отчаянных, безвыходных положениях.
Отрадно, что у вновь действующего храма уже сложилась своя современная традиция. В 1998 году напротив храма установили памятник Петру I работы скульптора Льва Кербеля, в память о его первом плавании на найденном ботике. И теперь в Измайлове отмечают день рождения Петра Великого с участием ветеранов морского флота, городских властей и молодежи. В этот день в Покровском соборе совершаются панихиды в память государя.

В октябре 2006 года под сводами собора отмечалась и другая памятная дата русской истории: 310 лет с того дня, когда Боярская дума по воле Петра постановила: «Морским судам – быть», что стало началом создания русского флота. В тот день в Покровском соборе был отслужен благодарственный молебен о здравии российских моряков.

Ныне московские власти готовятся восстановить церковь святого Иоасафа, каменный арочный мост и историческую усадьбу Измайлово, обещая, что она будет воссоздана следующей после Царицына. Н.Н. Евтихиев, префект ВАО, предложил поставить здесь и памятник царю Алексею Михайловичу. Все это станет грандиозным подарком для москвичей.

А Покровский собор очень нуждается в реставрации, ибо восстановлен он далеко не полностью. Ему требуется воссоздание хоров, роспись иконостаса и стен, написание икон, многочисленные технические работы. Приход и настоятель храма протоиерей Владимир Бушуев надеются на помощь москвичей. Благотворительный фонд «Анастасиос», главный попечитель Покровского собора, просит вносить пожертвования для его дальнейшего восстановления.